Осип Мандельштам "Шум времени"

"Вспоминать - идти одному по руслу высохшей реки!"
/О. Мандельштам "Шум времени"/

"Шум времени" Осипа Мандельштама - небольшое автобиографичное произведение, во всяком случае в нем он описывает себя и свои впечатления, моменты биографии, людей, с которыми свела его жизнь, размышления о литературе. При этом автор прямо заявляет "Мне хочется говорить не о себе, а следить за веком, за шумом и прорастанием времени. Память моя враждебна всему личному. Если бы от меня зависело, я бы только морщился, припоминая прошлое. Разночинцу не нужна память, ему достаточно рассказать о книгах, которые он прочел, - и биография готова."

   Так случилось, что до этого произведения я читала только поэзию Осипа Мандельштама, и всегда он был у меня в числе "самых-самых". Но видимо всему свое время, - проза оказалась не менее интересной. 

 "Шум времени" был воспринят мной как мозаичная картина - каждый фрагмент несет информацию практически на сенсорном уровне - запахи, звуки, цвет, ощущения - так мастерски автор владеет словом, и из этих фрагментов складывается представление о времени, обозначенном автором как середина 90-х годов девятнадцатого века и далее.

    Признаюсь честно, что начала я читать без особого энтузиазма, но вот дошла до описания "книжного шкапа" в отцовском домашнем кабинете писателя:

"Эта странная маленькая библиотека, как геологическое напластование, не случайно отлагалась десятки лет. Отцовское и материнское в ней не смешивалось, а существовало розно, и, в разрезе своем, этот шкапчик был историей духовного напряжения целого рода и прививки к нему чужой крови. Нижнюю полку я помню всегда хаотичной: книги не стояли корешок к корешку, а лежали как руины..." Прочитав последнюю фразу, я взглянула на свой книжный шкаф и засмеялась - нижняя полка у меня тоже "в руинах", и вдруг от этого незначительного совпадения  возникло ощущение той драгоценной духовной близости с собеседником (в данном случае с автором), которое возникает не от глубокомысленных бесед, а от какого-то неуловимого пустяка. И дальше я уже читала внимательно, так, как будто слушала друга, чувствуя неловкость от того, что историю я подзабыла изрядно. Дошла до Надсона:

"А не хотите ли ключ эпохи, книгу, раскалившуюся от прикосновений, книгу, которая ни за что не хотела умирать и в узком гробу 90-х лежала как живая, книгу, листы которой преждевременно пожелтели от чтенья ли, от солнца ли дачных скамеек, чья первая страница являет лицо юноши с вдохновенным зачесом волос, черты, ставшие иконой? Вглядываясь в лицо вечного юноши - Надсона, я изумляюсь одновременно настоящей огненностью этих черт и совершенной невыразительностью, почти деревянной простотой. Не такова ли вся книга? Не такова ли вся эпоха?...Кто он такой - этот деревянный монах с невыразительными чертами вечного юноши, этот вдохновенный истукан учащейся молодежи? Этот пророк гимназических вечеров?"

На этом месте я отправилась читать Надсона, потому что, увы, кто он такой я не помнила. Вернулась к "Шуму времени". Пересказать это произведение на мой взгляд вообще невозможно, разве что выучить наизусть, но задачи такой нет в данном случае, я же взялась писать отзыв. 

Глава "Бунты и француженки" - цитата: "Ко мне нанимали стольких француженок, что все их черты перепутались и слились в одно общее портретное пятно. По разумению моему все эти француженки и швейцарки от песенок, прописей, хрестоматий и спряжений сами впадали в детство. В центре мировоззрения, вывихнутого хрестоматиями, стояла фигура великого императора Наполеона и война двенадцатого года, затем следовала Жанна Д"Арк, и сколько я ни пытался, будучи любознателен, выведать у них о Франции, ничего не удавалось, кроме того, что она прекрасна."
   

Приведу несколько цитат, иллюстрирующих образность, точность языка автора:

"Крепкий румяный русский год катился по календарю. с крашеными яйцами, елками, стальными финляндскими коньками, декабрем, вейками и дачей..."

"Русско - еврейский фольклор Семен Акимыча в неторопливых, чудесных рассказах лился густой медовой струей."

"Между тем круг умственных интересов был весьма ограничен, поле зрения сужено, и, в сущности, жадный ум глодал скудную пищу" 

"Какая скудная жизнь, какие бедные письма, какие несмешные шутки и пародии!"  - не кажется ли вам эти фразы местами злободневными и сегодня?

   его тонкий юмор:

"Литературный фонд по природе своей был поминальным учреждением: он чтил. У него был точно разработанный календарь, нечто вроде святцев, праздновались дни смерти и дни рождения, если не ошибаюсь: Некрасова, Надсона, Плещеева.."

"Теперь гражданские выступления. Прежде всего заседания Юридического общества...где с тихим шипением разливался конституционный яд"

"Если бы Сергей Иванович превратился в чистый логарифм звездных скоростей или функцию простраства, я бы не удивился: он должен был уйти из жизни, до того он был химера"

его пронзительную поэтичную грусть:

"Вместо живых лиц вспоминать слепки голосов. Ослепнуть. Осязать и узнавать слухом. Печальный удел! Так входишь в настоящее, в современность, как в русло высохшей реки."

"Вспоминать - идти одному по руслу высохшей реки!"

Здесь автор пишет о литераторах, но я эту фразу восприняла вне контекста. Те, кто терял близких людей, какие-то дорогие отношения, наверное поймут меня.

   Вот такой получился несколько скомканный, но искренний отзыв о произведении Осипа Мандельштама "Шум времени".